AdminGWP 
Категория: 
Выстaвкa пoлучилa грoмoздкoe, нo aкцeнтирoвaннoe нaзвaниeм – «Пoслe импрeссиoнизмa. Русскaя живoпись в диaлoгe с нoвым зaпaдным искусствoм». Ключeвoe слoвo на) этом месте «диaлoг». Пeрeд зритeлями xрeстoмaтийныe шeдeвры Мoнe, Рeнуaрa, Гoгeнa, вaн Гoгa, Мaтиссa и Пикaссo, пeрeмeшaнныe с живoписью русскиx aвтoрoв – Рeпинa, Сeрoвa, Лaриoнoвa, Гoнчaрoвoй, Мaлeвичa. Выстaвкa oxвaтывaeт пeриoд с 1860-x пo 1916 гoд. Мeтoд рaзвeски примeнeн тoт жe, чтo был нa выстaвкe «Бывaют стрaнныe сближeнья…» фрaнцузскoгo курaтoрa Жaн-Юбeрa Мaртeнa, кoтoрaя имeлa нeвeрoятный и зaслужeнный успex бoльшe гoдa нaзaд. Здeсь, кaк тaм, испoльзoвaн основание aнaлoгии. Тo eсть рядoм показаны работы западных и русских художников, созданные в схожей технике и синонимичные согласно сюжету. И эти сближения оказываются безмерно интересными и удивительными, однако вызывают смешанные чувства.
Отправная пик проекта – картина «Завтрак для траве» Клода Моне (1866). Сия одна из тех этапных работ, с которой начались тектонические процессы в искусстве – рисовальщик больше не пытается противиться видимую реальность, а передает впечатления, ощущения, эмоции и мысли зрителю. «Произведение переставало составлять слепком с действительности и превращалось в самостоятельную вселенную, живущую точно по своим законам», – читаем в описании. Вестимо, и прежде художник отнюдь не был только «фотоаппаратом», средством в целях натуралистичной фиксации реальности, только теперь радикально меняются методы и техники. Смена, начавшаяся во Франции, неорганизованно распространяется по миру, и русские художники оживленно подхватывают волну.
Погодя 10 лет впоследствии «Завтрака на траве» Иляха Репин пишет точно такой сюжет – «На дерновой скамье», идеже дамы и господа в свою очередь проводят время получи и распишись природе, женщины шьют, сильный пол читают, дети играют в стороне. Репин уступает в смелости живописного языка Моне, явленной в цветовых деталях и свободных мазках, так это тоже хлеб-соль от реализма в «впечатленческую» пастель. В каждом зале нате трех этажах галереи пишущий эти строки будем сталкиваться с подобными параллелями. Вона «Бульвар Капуцинок» того но Моне или «Площадь Пигаль в Париже» Пьера Каррье-Беллеза, а видишь похожий вид, писаный даже более храбро, размашистыми, почти абстрактными, мазками Николаем Тарховым либо — либо утренний Париж кисти Константина Коровина, приставки не- менее вольный объединение технике. Вот сельские щелка и парень флиртуют в картине Жюля Бастьена-Лепажа, а чисто тот же сюжетец на полотне Михаила Иванова. Накануне нами точно такая а сцена из деревенской жизни, схожая в позах и деталях. Разумеется, русские влюбленные в национальных костюмах. А видишь знаменитые таитянки Гогена, бок о бок с ними – «Девушки-поденщицы» Фалька, злостно написанные в той но манере и похожих позах.
Ото этих перекличек становится мало(сть) грустно, ведь для лицо прямое реминисценция – вторичность русской живописи. На практике, наши художники прилежно копируют не как новаторские техники, да сюжеты. С другой стороны – прямые сопоставления бодрят и радуют: русские авторы памяти и жадно впитывают передовые идеи, приставки не- стоят на месте, а перенимают и экспериментируют. Копируют, однако при этом переосмысляют, перекладывают сюжеты держи русскую почту. За мастерству и силе эмоций наши шедевры безлюдный (=малолюдный) уступают европейским, а отдельные люди смотрятся ярче и притягательней. Хоть (бы), «Обнаженная с котом» Михаила Ларионова числом-соседству с таитянской Венерой Гогена приковывает взор сильнее. А вот Илюся Машков, вторя Матиссу, пишет натурщиц с зелеными подмышками, в таком случае есть не только лишь перенимает новаторский изящный язык, но чуточку шутит и играет с ним.
Глотать на выставке и неожиданности. Возьмем, малоизвестная работа Казимира Малевича, созданная в стиле пуантилизма – ведута 1906 года сложен с точек, как и у Жоржа Сера. Однако спустя всего одну каплю лет после сего опыта Малевич совершит свою революцию в искусстве, и ранее к его работам будут управляться западные мастера. Упорное и увлеченное всасывание западных новшеств даст близкие плоды и в новаторских работах Натальи Гончаровой, Любови Поповой, Михаила Ларионова и Василия Кандинского. Кое-кто их работы дозволено найти ближе к финалу выставки, сейчас без аналогов и сравнений. Благодаря тому слово «диалог», вопреки на некоторые «но», до сих пор же уместно и оправдано: освоив новобранец западный живописный веник, русские художник создают нашенский, к которому потом будут вонзаться европейские мастера. Рост возможен только в диалоге. Что-то около что послесловие получилось красивым – с многоточием…