AdminGWP 
Категория: 
Истoрия вoзникнoвeния oпeрнo-дрaмaтичeскoгo экспeримeнтa oтнoсится к 1873 гoду, кoгдa нaxoдящийся нa рeмoнтe Мaлый тeaтр игрaл спeктaкли нa тeрритoрии Бoльшoгo. «A пoчeму бы нe придaть этoй тexничeскoй кoллизии твoрчeский aспeкт?» — вeрoятнo, пoдумaл тoгдaшний рукoвoдитeль дирeкции мoскoвскиx импeрaтoрскиx тeaтрoв Влaдимир Пeтрoвич Бeгичeв. И прeдлoжил глaвнoму дрaмaтургу Мaлoгo, a зaoднo и всeгo рoссийскoгo дрaмaтичeскoгo тeaтрa тoгo врeмeни A.Н. Oстрoвскoму нaписaть пьeсу, в кoтoрoй мoглa браться зaдeйствoвaнa нe тoлькo дрaмaтичeскaя труппa, нo eщe oпeрнaя и бaлeтнaя. Музыку зaкaзaли 33-лeтнeму П.И. Чaйкoвскoму, зa плeчaми кoтoрoгo былa нeдaвняя oгрoмнaя oбидa: нeудaчa с oпeрoй «Ундинa». Eсть лeгeндa, чтo oтвeргнутую партитуру Петяй Ильич уничтожил. Да нам отлично ведомо, что рукописи невыгодный горят. Самые удачные фрагменты «Ундины» Чайковский использовал в других сочинениях, в томишко числе и в музыке к «Снегурочке». Некто написал для сего спектакля 19 оригинальных номеров, в часть числе оркестровые антракты, три песни Леля, балкон, танцы, арию Мороза и песню «Купался бобер». Одинаково с драматическими артистами в спектакле играли три оперных певца (роли Мороза, Леля и Брусило).
Зрелище вышел громоздким и публику невыгодный покорил. После реституция труппы Малого театра в свое шк идея и вовсе стала тяжеловесной – резерв плотный, задействовать залпом три труппы западло. А в 1881 году случилась вторично одна обидная чепэ для Чайковского: Римский-Корсаков пишет оперу получи той же основе. И его симфоджаз – что греха обнаруживать? – затмевает сочинение Чайковского.
К моменту нынешней постановки расклад такого рода: музыка Чайковского оченно редко исполняется в виде отдельных номеров, туш «Снегурочка» иногда ставится в драматических театрах (не принимая во внимание Чайковского), опера Римского-Корсакова – самая популярная и успешная роль сказки про девочку Снегурочку.
Эксперимент сделать еще Водан заход в эту реку — этап смелый и достойный всякого почтение и поддержки. И не лишь потому, что сие дань почтения к историческим феноменам нашего культурного прошлого. А из-за этого, что затея сия сегодня выглядит суперактуально.
Закачаешься-первых, прекрасная мотет Чайковского заслуживает того, для того чтобы, не оттесняя шедевра Римского-Корсакова, захватить свое место в сравнении с ним. А во-вторых, молитва Островского, даже в сокращенном варианте (в оригинале вампука шел 5 часов!), обрел фонация и смыслы, которые тонут в бесподобной корсаковской музыке.
Хотел сего Алексей Дубровский иначе говоря так вышло само из себя, но у него получился лицедейство в духе древнегреческого театра того периода, егда трагедия и комедия шли насупротив друг другу в поисках драмы. Поэтичный слог, принципиально маловыгодный бытовое существование актеров, играющих главные роли, загодя всего, Михаила Филиппова в роли Берендея, Анастасии Ермошиной в роли Снегурочки, Андрея Чубченко в роли Мизгиря и Ольги Абрамовой в роли Весны, во (всем трагический в своей уместной пафосности последний монолог Мизгиря, посылающего ненормативная лексика богам – все сие работает на класс высокой трагедии. Тем сильнее, что в полном соответствии со стандартами дионисийского театра предложение идет о жизни людей в строгом соотнесении с божественными законами. И затем что реплика Берендея «Снегурочки печальная летальный исход и страшная погибель Мизгиря грызть нас не могут», вызывающая протестную замешательство в опере Римского-Корсакова, тут. Ant. там звучит совершенно оправдано: таянье Снегурочки – потерпевшая Яриле-солнцу. А вследствие того – ничего личного. Высшие силы полегче знают, как отдать распоряжение судьбой индивида. Такая анти-романтическая и аж анти-лирическая курьез нашла на обалдайс адекватное выражение у романтика и лирика Чайковского. Что-что отразилось, например, в отсутствии музыки в сцене таянья Снегурочки. А олигодон какая душераздирающая вербункош в это время красиво у Римского-Корсакова, помнят всегда, кто любит оперу.
Комические персонажи, мастеровито сыгранные звездами Малого театра Ириной Муравьевой (Бобылиха) и Владимиром Носиком (Без сына) органично вписываются в стиль. Их комедийность равно как не бытовая, мало-: неграмотный реалистичная – она очень близка характерным персонажам самого Островского, тот или другой учился приему соединения комического и трагического у обожаемого им Шекспира.
Высокой оценки заслуживают всё-таки солисты– Константин Артемьев (Колотун), Иван Максимейко (Брусило) и особенно Благородная Черташ, которая создает великолепный образ обаятельнейшего Леля и вокально, и актерски.
Гамелан под управлением музыкант Никифорчина внимателен к особенностям музыки Чайковского, полной тембровых красот и выразительных подголосков.
Для высоте, разумеется, огромное количество и балет Большого, добавленный акробатической группой.
Порадовало, будто в спектакле нет лубочности иль еще какого-так дурновкусного «а ля рюс». Беспримерно интересные костюмы Марии Утробиной сочетают символьный «языческий стиль» древнеславянского платья с тем, аюшки? можно назвать «модностью». Ни Водан костюм не повторяется – в каждом жрать решение, изюминка, персональность. Кажется, что, убрав птица театральности, их без (труда превратить в интересную кутюрную коллекцию около кодовым названием «Ярило-фэшн» либо — либо «Беренедей-стайл». А чисто сценография того но художника озадачила. Аюшки? означают многочисленные прозрачные трубки с наконечниками, напоминающие в таком случае ли органные трубы, ведь ли флейты Пана, ведь ли пробирки в гигантской лаборатории высшего языческого божества – ухватить так и не посчастливилось. Но как самое меньшее, такая авангардная украшение точно гарантирует, кое-что никто не обвинит постановщиков в дешевом заигрывании с «корневой» темой. Выглядит конец очень современно, минуя этнических костромских теремков. И в свою очередь работает на генерация образов, далеких с бытовых, направляя предположение зрителей к мифам и архетипам