AdminGWP 
Категория: 
И этo нe случaйнo, пoтoму чтo спeктaкль o тeaтрe, o сaмoй eгo сути. Oб aртистax, иx взaимooтнoшeнияx с xoрeoгрaфoм, взaимooтнoшeнияx мeжду сaмими aртистaми. O зaкулисьe — xoрeoгрaф пытaeтся приoткрыть зaнaвeс, интересах тoгo, чтoбы зритeли мoгли пoгрузится в этoт свет (белый), и узнaть, гoвoря слoвaми Axмaтoвoй (Чexoвa, кстaти, oчeнь нeдoлюбливaющeй) «с кaкoгo сoрa рaстут стиxи, нe вeдaя стыдa». Вooбщe, пo кoличeству пoстaнoвoк «Чaйкa» считaeтся втoрoй пoслe «Гaмлeтa» сaмoй чaстo вoплoщaeмoй нa сцeнe пьeсoй в мирe. Чeтырeжды стaвилaсь oнa и в бaлeтe: в 1980-м нa сцeнe Бoльшoгo тeaтрa ee oсущeствилa Мaйя Плисeцкaя, после 22 гoдa свoю выдaющуюся вeрсию этoгo спeктaкля в Гaмбургскoм бaлeтe выпустил Джoн Нoймaйeр, a eщё чeрeз 5 лeт свoй спeктaкль пoкaзaл Бoрис Эйфмaн. Нaкoнeц в прoшлoм гoду свoю нoвую «Чaйку» пoкaзaл Бoльшoй (рeж. Aлeксaндр Мoлoчникoв, xoрeoгрaф Юраня Посохов).
И вот новая эйфмановская разновидность. Перед нами сильнее скрупулезное возвращение к чеховскому первоисточнику, какой-нибудь, по словам хореографа, малограмотный отпускает его годами, оно — знаковое препарат, на тему Эйфману биографически близкую: о волюм, как разные художники объединение-разному реализуют себя в искусстве. Одним словом, центральный для всех авторов гейзер творческой рефлексии. «В этом году театру 45 полет. А начинал я его, подчас мне было 30. Я был начинающий и молодожен хореограф, — говорит ми Борис Эйфман впереди спектаклем. — И с первых а работ, когда ставил балеты получай музыку «Пинк Флойд» в Советском Союзе и находил новые комплекция для этой музыки, в таком случае, конечно, был таким Треплевым, какой-никакой стремился к новым формам, к выходу изо канонов, рамок, в которые нас всех пытались спустить. Сегодня по статусу своему, в области положению, по весу в хореографическом мире, наверно, я поуже мэтр — Тригорин. Же поверьте, что в душе я оный же Треплев. Самоё драматургия спектакля на сегодняшний день стала более личностной.
Стало быть, начинается балет, как бы то ни было, как и заканчивается, пирушка же сценой, аюшки? и раньше. В освященном софитами, опущенными с колосников, небольшом прозрачном кубе находится согнутый и сгорбленный человек, который-нибудь пытается распрямится, расставить мешающие ему предел, что ему и удается. Грани остров свободы послушно человеческой воле вытягиваются, многогранник становится похожим в параллелепипед, а потом и возьми иную геометрическую фигуру.
Стало, главные опорные точки прежнего спектакля Эйман шабаш-таки сохраняет. Равно как и в прошлом спектакле симпатия использует музыку Рахманинова, же к ней добавляет психоделические перст (судьбы-композиции Александра Ситковецкого. Музыку Ситковецкого хореограф уже с успехом использовал в «Женя Онегин», а развивая линию Треплева в «Чайке», напоминание к музыке Ситковецкого побольше детальное и развернутое. Держи эту музыку создаются и глубинные размышления, и саморефлексии героя, и масштабные современные танцевальный вечер, в которых эйфмановские танцовщики осваивают незнакомые им направления. Хоть бы, к сожалению, технику уличного танца в настоящий момент вынесли за скобки: коли раньше в эйфмановской «Чайке» основной акт заканчивался бодрящим хип-хопом, не долго думая лишь во втором действии появляются движения, не отличишь на движения «зомби», в которых с большим трудом угадывается переформатированная искусность Марка Гекке.
Приблизительно же, как и в предыдущей «Чайке», в новой постановке операция переведено из сельской усадьбы в танцевальный класс, и даже в такие неожиданные места, вроде бордель, в котором получай ниве стриптиза в конце спектакля трудится Имени образователя Сирийского государства Ниноса Заречная. К сожалению, лицедейство лишился некоторых психологически точных сцен. К примеру сказать, той, где подвыпившие аудитория и искатели приключений, развлекаются тем, почему пуляют в Заречную, словно в мишень, из пугача безлюдный (=малолюдный) то краской, приставки не- то взбитыми сливками. Ныне это банальный номер на столе пользу кого четырех мужчин, получи котором Заречная принимает соблазнительные эротические и гимнастические позы, а подвыпившая квадрига пристально разглядывает ее со всех сторон. Случай заканчивается дракой компании с Треплевым, пытающимся залезть в чужой карман возлюбленную из борделя.
Ровно и раньше, в балете всего ((и) делов четыре действующих лица. И первостатейный конфликт разворачивается, по образу и следует из самой чеховской «Чайки», посередине “модным хореографом” Тригориным (Серый Волобуев) и “дерзким новатором” Треплевым (Дэниел Корунд). “Продерзкий новатор” и ничего не скажешь новаторствует. Придумывает завораживающие и изломанные движения, новые и ради творчества Эйфмана. Опять-таки, Эйфман раскрывает психологию каждого изо героев чеховской пьесы, образуя четыре разных персонажа, у каждого изо которых своя психология и своя кому суждено. Такой своеобразный «шаг-де-катр человеческих и театральных судеб» и «ввязанный в партитуру непрекращающегося спектакля жизни».
Притом монологи Аркадиной в этом своеобразном жете-де-катре, одна с лучших сцен спектакля, в которых сказительница этой партии — Марюша Абашева — показывает себя словно потрясающая драматическая циркачка, умеющая раскрыть по-серьезному потаенные психологические глубины своего персонажа. Возлюбленная труженица балета, и хореографический станок, поставленный в середину сцены, равно как как и зеркала, являются основным декорационным оформлением спектакля (декорации – Зиновия Марголина, а особенно радикально новая световая запись Глеба Фильштинского и самого Бориса Эйфмана заслуживают самых больших комплиментов).
Близ этом противопоставления двух миров, таблица классического танца и contemporary dance у Эйфмана несть. Он с уважением и симпатией относится и к представителям старшего поколения: Аркадиной и Тригорину, работающими с классическими формами, и к Треплеву исповедующему новые. На Эйфмана Тригорин и Аркадина мэтры, получай чьем каждодневном рутинном каторжном труде держится хореографический театр. Если Треплев у Эйфмана ищет, мечется и рвется в новое и неизведанное, ведь те каждый погода работают как проклятые, и в этом равным образом их призвание.
Зрителю развернуто показывают не лишь только репетиционный процесс, да и целые сцены премьеры новой версии «Лебединого озера» в постановке Тригорина. Притом взаимоотношения Принца, Ротбарта (отличные работы Дмитрия Крылова и Петра Гусева) и Одетты-Одиллии, в роли которых в самом деле то Аркадина (Манюта Абашова), то Заречная (Витуля Мокроусова), проецируются Эйфманом и получай взаимоотношения главных героев спектакля.
Главная а особенность новой постановки в фолиант, что в противоположность прежней версии, идеже с чайкой, как и у Чехова, отождествляла себя Заречная, балетмейстерский образ чайки теперича воплощает Треплев (Даниэль Корунд). Воплощает талантливо, внушительно и вдохновенно. С шапкой кудрявых ость наподобие нимба, дьявол очень напоминает незабываемого великого танцовщика труппы Бежара Хорхе Госпожа. Дэниел очень органичен и поверх обаятелен на сцене, поражает техническим потенциалом и искрит особенный энергетикой. Это канатоходец из Калифорнии, закончивший московскую академию в 2015-ом, репрезентант новой плеяды эйфмановских артистов, исполняющий сейчас в театре все на свете главные партии (Чайковского в одноименном балете, царевича Павла в «Русском Гамлете», Алешу Карамазова в балете «Ровно по ту сторону греха», Мольера в балете «Страшный по Мольеру» и др.). Возлюбленный и есть главный кастор этого балета, рациональный как чайка, стремящаяся к мятежному взлету. Крачка, по мысли хореографа, сие душа главного героя, его дерзание к саморазвитию, поиску тех самых «новых форм». И произведение в том, что получи этом пути спирт терпит полное огорашивание. Эта подстреленная крачка, чей полет прервали.
Не хуже кого и в балете Ноймайера горести героя перед нами без- явлена. Треплев еще раз, снова и снова, пытается расцепить ненавистный куб, мера своего существования, а на этот однова, в противоположность началу спектакля, грани остров свободы стремительно сужаются и любимец оказывается в нем замурованным.