AdminGWP 
Категория: 
Янвaрь oкaзaлся щeдрым нa тeaтрaльныe прeмьeры. Нoвыe пoстaнoвки пoявились срaзу в нeскoлькиx вeдущиx тeaтрax Мoсквы. Тaк, нa Мaлoй сцeнe Тeaтрa нaций Мaринa Брусникинa пoстaвилa спeктaкль «Прыг-скoк, oбвaлился пoтoлoк» пo пoслeднeму сцeнaрию Гeннaдия Шпaликoвa. В «Мaякoвкe» и Тeaтрe имeни Мoссoвeтa выпустили прeмьeры пo Aлeксaндру Oстрoвскoму, чeй 200-лeтний юбилeй будeт ширoкo прaзднoвaться в слeдующeм гoду: нa oснoвнoй сцeнe Тeaтрa Маяковского — ноктюрн «На всякого мудреца порядком простоты» в постановке Анатолия Шульева. А в Театре имени Моссовета в безгрешность 87-го дня рождения Валентины Талызиной постановщик Игорь Яцко обратился к «Волкам и овцам». О трёх премьерах сего месяца рассказывает неестественный критик Светлана Бердичевская.
В январе репертуары московских театров пополнились несколькими премьерами. В среднем, режиссёр и художественный заведующий театра «Существенность» Марина Брусникина показала возьми Малой сцене Театра наций действо «Прыг-прыг-скок, обвалился потолок».
Брусникина, за её собственному признанию, 30 парение мечтала поставить постановка по последнему, закачаешься многом автобиографическому материалу Геннадия Шпаликова (постановщик ушёл из жизни после два месяца потом того, как его дописал). Текстовка создан в особой, свойственной Шпаликову художественной манере, выходящей по (по грибы) границы традиционного сценария и тяготеющей чище к литературе, чем к драматургии. Стек с сценарист абсолютно действительно определял его жанрик как «книга для кино». Вследствие того неудивительно, что не что иное Марина Брусникина, которая виртуозно работает получи территории литературного театра, что-то около долго хотела на «Прыг-прыгнуть» на театральную сцену.
Фабула прост. Обычная советская династия: он, она и 11-летняя донька. Всё у них может быть бы хорошо, малограмотный хуже и не скорее, чем у других: усилие, дом, девочка занимается плаванием. А в этой семье подчищать ещё и немая, же при этом безусловная преданность друг к другу. Как-то жизнь делает отвесный вираж, и всё в одночасье рушится.
Возвратясь с работы, жена застаёт на дому довольно тихую пьянку, только в сердцах вызывает милицию. Черновичок в порыве ударяет милиционера и на самом деле в тюрьме. И немая наклонность воплем прорывается кайфовый всех героях этой истории… Убыстренно ли мы самочки, оказавшись внезапно в кругу необратимых обстоятельств, пытаемся зажмуриться, отмотать ситуацию взад и отчаянно всё исказить? Хрупкость жизни, сомнительность тихого, ничем мало-: неграмотный примечательного счастья и его абсолютная смысл — то, о нежели говорит и Шпаликов, и авторы постановки.
Оформление в спектакле довольно лаконична, так изобретательна: вот гаражные боксы зелёного цвета (гаврик национальной идентичности в долгие десятилетия), голубятня, многочисленные трельяжи, детские санки — классические маркеры советского времени.
Главные роли в спектакле исполняют Дарюша Калмыкова (Анна, мама), Александра Урсуляк (Ксеня, дочь) и Артём Быстров (Юра, отчим). Актёры, несмотря в, казалось бы, авторитетно выраженный бытовой контекст этой истории, яко передают незримую рифму шпаликовского текста, существуя в своих ролях с тончайшими нюансами поэтического театра.
Первой премьерой юбилейного, 100-го сезона в театре Маяковского стала расстановка «На всякого мудреца достаточно простоты» по части одноимённой пьесе Островского ото Анатолия Шульева — ученика Римаса Туминаса. Сие второе обращение режиссёра к Островскому (в театре идут его «Бешеные деньги» со Светланой Немоляевой и Полиной Лазаревой в главных ролях).
И делать что Константин Богомолов, по осени выпустивший в Театре наций своего «Мудреца», возвращается в опытный для себя род театрального фарса, напитанный современными гэгами в этом материале, ведь Шульев ставит классическую комедию. Постановщик считает, что актуальная повестка дня только сократит оживление спектаклю, который в экий-то отрезок времени потеряет свою остроту и жгучесть.
Оттолкнувшись от темы 100-летнего юбилея «Маяковки», Шульев врасплох наделяет пьесу Островского идеями театра и находит в хрестоматийном тексте новые смыслы. Льстя и угождая на человека персонажу пьесы, Глумов приставки не- просто притворяется, желая заслужить всеобщего расположения и продвижения по мнению службе, — дьявол словно играет небо и земля роли. И тут самочки собой возникает неожиданная намек: богатое дворянское товарищество — это корифеи театра (Мамаев — Виша Запорожский, Крутицкий — Алексюха Андриенко, Мамаева — Татьянка Аугшкап), а Егор Дмитрич Глумов, которого ужас органично, с азартом играет устарелый выпускник актёрской мастерской Миндаугаса Карбаускиса в ГИТИСе Сенюха Алёшин, вдруг видится молодым, начинающим актёром, пытающимся оформиться на новом месте.
Шаржист Мариус Яцовскис создаёт соответствующее зона. Когда легендарный малиновый занавес «Маяковки» раздвигается, под зрителем возникают театральные подмосток в миниатюре с занавесом-близнецом. Бери этих двух сценах и будут раскрываться события. А в какой-ведь момент занавес-созвездие распахнёт свою пламенеющую едало и поглотит-таки — аль примет к себе — новичка Глумова…
В Театре имени Моссовета прошла показ спектакля «Волки и овцы» в соответствии с одноимённой пьесе Островского, приуроченная ко дню рождения Валентины Талызиной. Постановщик спектакля Игорь Яцко — эстетический руководитель режиссёрско-актёрской лаборатории в театре «Течение драматического искусства».
Далеко не выходившая три лета на родную сцену Талызина торжественно возвратилась на театральные театральные подмостки в роли Меропии Давыдовны Мурзавецкой. Валя Илларионовна сама выбрала режиссёра интересах своего бенефиса и попросила Игоря Яцко не иначе об Островском.
«Ми все говорили, подобно как он умеет ладить в театре смешное, и сие действительно так. В сегодняшний день сие редкость в режиссуре», — считает трагик.
Перед режиссёром стояла непростая проблема: яркий бенефис ко дню рождения народной артистки, какой должен выстраиваться никак не только на роли, однако и откликаться выдающимся актёрским прошлым Талызиной (в 1958 году, залпом после окончания института, симпатия пришла служить в труппу Моссовета). Окромя того, необходимо было интенсифицировать такой актёрский джаз-ансамбль, который не несложно «обслуживает» бенефициантку, а, в противоположность, создаёт гармоничный, существующий для одной волне одинаковый механизм (в спектакле заняты актёры старшего и среднего поколений звёздной труппы: Вавуся Сулимов, Александр Яцко, Маринка Кондратьева, Ольга Анохина, Витюня Гордеев, Анастасия Тагина, Лександр Бобровский, Сергей Зотов).
Игуся Яцко умеет, любит и будь здоров работает именно с классическим материалом. Возлюбленный чувствует и язык Островского с его экспрессивными возможностями, его неповторимым «ненарошным» юмором, и комедиантский темперамент Талызиной с её драматическими эмоциями, переходящими в комические (и переплетающимися с ними), и её человеческую природу — волевую, с непревзойдённым чувством юмора.
Круг обязанностей Меропии Мурзавецкой — «помещицы большого, хотя расстроенного имения; особы, имеющей большую силу в губернии», — объединяет в себя всё необходимое к бенефиса Талызиной. После этого и яркие воспоминания о прошлом (и Мурзавецкой, и самой Талызиной) — в экий-то момент бери заднике сцены всплывает видео- и фотохроника изо личного архива актрисы, сопровождаемая романсом «Отнюдь не уезжай ты, муж голубчик» в исполнении молоденький Талызиной. Здесь и хозяйка структура пьесы, которая делает Мурзавецкую пружиной общей сложности действия. Всё около бенефициантки бесконечно движется, вращается, кружится — в прямом и переносном смысле. Разворотный круг мгновенно переносит зрителя с одного места образ действий в другое, привозя и увозя Мурзавецкую в шикарном кресле подина стать её значимой особе (кубист-постановщик — Муся Рыбасова).
Фарсовые костюмы через Виктории Севрюковой — отдельная шик, буйство фактуры и цвета. В спектакле бессчётно музыки — с живого оркестра получай сцене до нескольких романсов в исполнении племянника Мурзавецкой Аполлона, которого играет служитель мельпомены и певец Андрей Анкудинов.
Так поют здесь целое! А лейтмотивом ко всему спектаклю становятся болтология известного романса: «Тутти, что было, до сей поры, что ныло, кончено давным-давно уплыло…»